от редактора:
Во время массовидного скотского одичания, сопровождавшегося давкой, пьянкой и потерей человеческого облика во время празднования юбилея одной из столиц одной из крупных постсоветских держав, в уютном таганском дворике, где располагается музей Высоцкого и таетр "Таганский двор", происходил тихий-мирный фестивальчик "850 лет Московского андеграунда". Говорят, что в те дни это было самое дорогое мероприятие в городе - входной билет стоил шестьдесят тысяч рублей. Думается, те, кто заплатил деньги - не пожалели. Не пожалели и спонсоры - фирма роликовых коньков "Свеннсон". Молодым организаторам фестиваля - группе "Артбит" явно не пришлось краснеть. Мы помогали рекламировать этот фестиваль и подарили музыкантам футболки с надписью "Спокойно, дружище, спокойно". Наш коллега Сергей Гурьев вел этот фестиваль и по долгу службы все время находился рядом со сценой. Его-то мы и попросили прокомментировать происходившее в течение трех дней на Нижем Таганском тупике д.3.
Фестиваль "850 лет московского андерграунда" оказался, безусловно, эклектичен - как и всякая акция, осуществляемая так называемым оргкомитетом в лице стихийно возникшей группы энтузиастов, каждый из которых имеет собственные музыкальные приоритеты и пристрастия. Доброжелательный либерализм оргкомитета позволил внести свою лепту в состав участников даже оператору фестиваля, который автоматически появился со стороны места проведения концертов - "Театра - Таганский двор". Саморекламная часть творческого сознания автора стремится увидеть в этой эклектике полезное и созидательное разнообразие, перемежающее коммерческими профессиональными группами самоуглубленную андерграундную рыхлость.
Чтобы как-то обосновать все эти странности, со сцены все три дня с бульдожьей настойчивостью произносилось, что, дескать, здесь у нас не фестиваль андерграундных групп, а некое чествование андерграунда в целом, где могут участвовать как реальные деятели альтернативного искусства, так и их разношерстные друзья и сторонники.
Самым заметным событием фестиваля стало неожиданное прибытие Бориса Гребенщикова, который сам вызвался поиграть в одном из концертов и выступил дуэтом с матерым гитаристом "Аквариума" Александром Ляпиным. БГ неожиданно оказался очень символичен в плане идеи, как фестиваля, так и андерграунда в целом: был искренен, душевен, немного пуглив, "мазал" мимо струн - короче, произвел приятнейшее впечатление. Одну из исполненных песен он вообще написал утром в день концерта.
Всего на фестивале за три дня отыграло около 25 групп; среди них шесть из Санкт-Петербурга и по одной - из Иркутстка, Владивостока и Краснодара.
Краснодарский "Д.Р.Ы.Н.К" стал, наверное, главным открытием акции. Веселые и зажигательные песни без особых изысков, если не считать наличие баяна и скрипочки в аранжировках. "Каплей никотина можно лошадь завалить / Но не бабу, это точно" - и рефрен: "Бабы вышли покурить!" Очень добродушная реплика в адрес сельского (станичного?) феминизма. К слову, на скрипочке играла трепетная девочка, тоненькая, как спичка.
При должной поддержке со стороны романтичных нижних слоев шоу-бизнеса "Д.Р.Ы.Н.К" имеет все шансы занять очень выигрышную нишу русской молодежной музыки, опустевшую после фактического исчезновения группы "Ноль".
Иркутск представлял гитарно-скрипичный дуэт "Белый Острог", в свое время отпочковавшийся от популярного 8 - 9 лет назад прибайкальского коллектива "Театр Пилигримов". "Белый Острог" играет мощный высокопрофессиональный арт-рок, настолько динамичный и свежий, что ценителям жанра легко вспоминаются лучшие инструментальные фрагменты из Curved Air и String Driven Thing. Никакой затхлости и замшелости, неизбежно сопутствующей данному направлению начиная с рокового для арт-рока 1976 года.
В рядах питерского рок-корпуса очень душевно выглядели "Выход", "Два самолета" и архивная "Палата N 6", из которой полтора десятилетия назад образовалось небезызвестное "Кино". Ныне "Палата" оказалась успешно реконструирована во главе с Алексеем "Рыбой" Рыбиным и Максимом Пашковым, чьи воспоминания о совместной работе с легендой русского рока корейского происхождения можно прочитать в книге "Виктор Цой". Стихи, документы, воспоминания" - и не только. Длинный Рыба в светлом плаще и угрюмо-коренастый Пашков в защитных очках не только успешно блеснули старым питерским приемом "личность на сцене", но и дополнили ее грамотными и жесткими аранжировками, в которые, помимо прочих древностей, оказались облачены некоторые хиты раннего "Кино" - включая незабвенную "Восьмиклассницу".
"Два самолета" резко изменились к лучшему: взяли в солисты Гришу Сологуба (Экс-"Странные игры"), перешли на русский язык, забыв свой примодненный выпендреж а-ля "суахили" и в целом заиграли более легко, тепло и мечтательно. Следует также отметить, что в отсутствие отторгнутого супердиректора Аркадия Волка (ныне успешно синтезирующего Эдуарда Хиля с группой "Препинаки") менеджмент ансамбля приобрел несколько заячий характер. "Выход" выступил в лице дуэта легендарного Сергея "Сили" Селюнина с не менее легендарным виолончелистом группы Петей Акимовым (также "Аквариум", "Наутилус" и т.п.) и блеснул своим традиционным исконно андерграундным песенным артистизмом. Невольно напрашивались аналогии с также акустически-дуэтным выступлением на фестивале БГ: "Выход" словно лишний раз доказывал Гребенщикову, насколько богат и прекрасен тот мир, в который Боб имел мудрость на время вернуться. Только чтобы существовать в нем без ропота на жестокую судьбу всю жизнь, нужно обладать тем самым заветным мужественным пофигизмом, которого нежный, как улитка БГ, к сожалению, лишен.
Из московских групп очень сильно выступили игравшие в первый день Сергей Рыженко & "Фут-боллз" и "Рада и Терновник". Рыженко, двадцать лет назад игравший на скрипке в культовом акустическом трио "Последний шанс" п/у Саши Самойлова, в фестивальном концерте выступал вскоре после нынешней инкарнации "Последнего шанса" - что, естественно, оказалось очень интригующим соседством. И, если Самойлов по-прежнему напоминал того профессионального, но законсервированного клоуна, который в древние времена казался живой антитезой брежневским ВИА, а сейчас повис неясным знаком в хмуром вакууме, то Рыженко показался более живым. Правда, его программа тоже немного отдавала нафталином: некоторые ее песни были написаны еще в начале 80-х, когда он впервые попытался запустить свой сольный проект, но... Эти песни были тогда первыми ласточками московского панка, что бы там ни оказывалось в качестве, так сказать, "темы": советская милиция, бытовое пьянство, etc. При всей их последующей избитости. Рыженко работал с ними, громко говоря, как Личность и Художник, сумев возвыситься в своем "сером человеке с красной головой" (околыш?) до реального переживания эпохи. "Коллизий бытия", как выражались в те времена. Вместе с тем, используя немного сюрреалистические и хлесткие образы, а также мрачный примитивизм в музыке, Рыженко стал тогда (как видится из сегодняшнего дня) первопроходцем настоящего московского андерграунда, который стал альтернативой уже не советскому строю, как художественно вялая и вторичная "Машина Времени", а самому рок-мэйнстриму России (в лице той же "МВ"). Стоит вспомнить, что рок-андерграунд в своих англоязычных метрополиях создавал свою стихию таким же образом, двигаясь от художественного к социальному, а не наоборот. Ибо "наоборот" получается уже не творчество, а в лучшем случае, "жест". На фестивале группа Рыженко играла очень собранно, а сам он, мобилизуя природный артистизм, полностью преодолел свою фактическую архивность.
"Рада и Терновник", долго ранее безуспешно бившиеся с сочленением архаической славянской песенности с психоделическим искусством, на фестивале чуть ли не впервые полностью решили эту проблему - и с поразительным результатом. Если раньше "славянизмы" великолепной вокалистки Рады на деле выливались в полную аранжировочную размытость и случайность, то здесь они неожиданно оказались строго упакованы в жесткие и конкретные блюзово-пост-панковские формы. В результате магнетизм Рады не размазывался по необязательной структуре композиций, а оказался спрессован в конкретные, отчетливые и драматические песни - словно вернувшись к своему замыслу от потери в кустарном воплощении.
Завершали фестиваль "Умка и Броневичок". Броневичок - новый концертный состав, аккомпанирующий известной московской певице. Умка - не обычная культовая персона русских "детей цветов", нежно поющая о прелестях и драмах кустарной любви, а блестящая, хотя и сырая блюзовая вокалистка и отличный филолог - тексты ее могут при желании анализировать поклонники Введенского и Олейникова. Ее потенциальный референтный круг намного шире того круга восторженных уличных "волосатых", к которому она привыкла апеллировать. Но, в традициях классической контркультуры 60-х гг., Умка хочет быть явлением жизни, а не культуры и искусства. Может быть, поэтому ее концерт несколько смешался с бытовым пьянством, и потенциальный творческий прорыв оказался подменен обычным ярким и органичным завершением классического андерграундного фестиваля.
Жизнь в пространстве русского андерграунда в очередной раз победила искусство. Это значит, что она продолжается. Вопрос о музыке пока остается открытым.
Сергей Гурьев
"Новая газета"